Недаром и все внешние проявления в боевых искусствах связывались посвященными мастерами с внутренними состояниями. "Обучение внешнему через внутреннее" стало одним из множества фундаментальных приемов. Все стойки, позиции и технические действия получали истолкование в философско-религиозных понятиях Беспредельного, Великого предела, двух сил мироздания (Инь и Ян), находили выражение в символике триграмм и гексаграмм {например, в школе "Кулак восьми триграмм"). Духовная практика боевых, искусств, причастных к древней эзотерической традиции, таким образом, рассматривалась rак "возвращение к пустоте", а "истина кулачного боя" сливалась "воедино с путем великих мудрецов".
        Воссоединение Кекусин-каратэ с традицией Будо было для Масутацу Оямы вполне осознанным единением с "путем великих мудрецов". Как известно, происходило оно именно тогда, когда, уклоняясь от Пути и превращаясь в спорт, каратэ заметно изменило духовные ориентиры и мотивацию к занятиям. Осмысление Кекусин Будо-каратэ в духовном плане коренным образом меняет подход и к той состязательной практике нокдаун-турниров, которые внешне ближе всего примыкают к спорту, легко отождествляясь с ним западным сознанием. Между тем не только идеолог Будо-каратэ Масутацу Ояма, но и всемирно известные бойцы Кекусина (такие как японец Кейдзи Сампэй или европеец Мишель Ведель) с высот своих личных достижений и опыта подчеркивают духовную сущность каратэ, которая проявляется и в соревновательной борьбе. Сампэй, например, утверждает, что "победа в бою важна лишь как цель, мотивация для тренировок и размышлений, т. е. для развития тела и духа... Поражение в равной степени важно, пока вы учитесь на своих поражениях". Подобный подход в принципе исключает враждебное отношение к противнику, который выступает своего рода учителем, а значит и союзником на пути самопознания через практику боевого искусства. Такая мотивация к бою, как деньги, несравнима с идущим изнутри стремлением бойца победить — несмотря на все трудности и боль. Это значит прежде всего — победить Самого себя.
        Многолетний опыт воспитания бойцов Кекусина в таком духе приводит к тому, что во всем мире они имеют сходный менталитет, а на этой основе возникает чувство родства и даже братства, которое оказывается выше национальных, расовых или религиозных различий. Проявление подобного возвышенного чувства, можно наблюдать не только на тренировочных сборах, в лагерях, но даже на татами после тяжелейших боев. Неподдельное обнаружение дружеских чувств и расположения к противнику не остается незамеченным у публики. А это создает особую атмосферу благожелательности, которая не часто возникает в спорте. Бойцы знают, что человек на татами, как на ладони. Чтобы так открыться — противнику и самому себе, — нужна смелость. Зато нигде бойцы не узнают друг друга и себя столь быстро и полно, как на татами. Поэтому единоборство возвышается до особого вида общения, который в идеале направлен на достижение духовного родства и единения с противником.
        В действительности же это верно в той мере, в которой боец осознает кумитэ в Будо-каратэ как некий священный (сакральный) ритуал. Именно как "ритуал" и своего рода "жертвоприношение", где проливаются "пот, кровь и слезы Кекусинкай", понимал Кекусин-кумитэ Масутацу Ояма. Пот проливается в упорных тренировках, без которых Кекусин немыслим, кровь — в тяжелых боях. И то, и другое превращается в ритуал духовного очищения, знаком которого выступают облегчающие душу слезы. Это слезы Майкла Томпсона, потерпевшего поражение, слезы Акиеси Мацуи, одержавшего победу, слезы некоторых наших учеников, выдержавших изнурительный экзамен и спарринговый тест... Во имя чего многообразные "ритуалы" искусств Будо — от этикета додзе до кумитэ с полным контактом? Зачем "жертвоприношения" - повседневные тренировки, экзамены, нокдаун-турниры? Для чего существуют школы, воспитываются бойцы, ищущие соперников и готовые погрузиться в стихию борьбы? Попытки серьезно разобраться в этом ведут к иным более общим вопросам, которое в газетной публикации можно лишь затронуть. Но вовсе отмахнуться от них нельзя, ибо выдвигает их само реальное взаимодействие эзотерической традиции искусств Будо и явно экзотерических форм существования современного западного спорта.
        Чем живет современный спорт, испытывающий колоссальный натиск "рыночных отношений" и коммерческой мотивации? Каковы его собственно духовные ориентиры и истоки? Многие давно поняли, что "на Востоке ничего не делается просто так". Но так ли уж "проста" западная традиция единоборств, зародившаяся еще в античной Греции и подарившая миру современный спорт и "олимпийское движение"? Возможно ли (и в каком смысле) говорить о глубинном духовном родстве Востока и Запада? Если да, то не может ли это вселить надежду на относительно гармоничное единение состязательной практики искусств Будо с современными формами спортивных единоборств? И не поможет ли это, в частности, обрести возвышенное понимание смысла Борьбы и предназначения Противника?

Следующая статья: Борьба и противник в духовном измерении. Часть 3